Дети, которые выжили - Системные семейные расстановки москва и онлайн

Это не какие-то таинственные дети из мест боевых действий, неблагополучных семей и тяжелых условий. Это самые обычные дети, которыми мы когда-то были. И которые до сих пор живут внутри каждого из нас.

Дети, которые ходили в обычный (советский) детский сад и школу. Дети, родители которых (иногда) ссорились или показательно не ссорились. Дети, которые боролись за лидерство (равно за мамину «любовь» или «любовь» того, кто сильнее) с братом/сестрой или с одноклассниками.

Почти в каждой расстановке, с каким бы вопросом ни обратились люди, обнаруживается детская часть внутри, которой когда-то пришлось выживать. Отказываясь от себя и своих истинных желаний.

Замороженные внутри чувства безысходности, одиночества, злости и обиды на весь мир.

Касается ли это денег, отношений, в которых что-то не складывается, нереализованного желания иметь собственных детей, самоценности и самореализации – почти всегда мы имеем дело с детскими чувствами. Часто они не осознаются. И мы можем понять, что что-то на так, только когда в нашей взрослой жизни что-то пошло не так.

Как получается, что при благополучном детстве, без каких-то видимых бед, ребёнок оказывается в ситуации выживания?

Чтобы немного разобраться в этом, достаточно посмотреть на мир глазами ребёнка. Не какой-то абстрактный мир. И не какими-то абстрактными глазами, полными ощущениями «прекрасного далека».

А вот, например, конкретная огромная (по меркам маленького человека) тетя-воспитательница, я маленький (нет, очень маленький), мама куда-то ушла. Сказала, что «на работу» – что это такое точно не знаю, знаю только, что это важнее, чем я. Я плакал, или не плакал, потому что нельзя расстраивать маму, ей же «на работу», но она все равно ушла. Придет или нет и когда неизвестно – у детей нет понятия времени.

И я весь день рядом с такими же брошенными, неважными и (каждый по своему) выживающими детьми. Кого-то эта большая тетя-воспитательница «любит» (ну то есть не убивает) и это называется «хорошая девочка/мальчик».

Кого-то не любит и убивает. Орет, выгоняет из теплой кровати голеньким в группу на холодный деревянный стул, забрала вот лопатку, говорит, что пора на обед, а я только начал играть, плакать нельзя, иначе миллиционер заберёт или мама не придет, за такими не приходят. Это «плохая девочка или мальчик».

И, конечно, кто в виноват в том, что я в этом аду? Тот, кого убивают, то есть я.

У детей нет взрослой логики и «стратегического видения». Есть только ощущение, что я центр Вселенной (потому что они не отделяют себя от других) и магическое мышление (если происходит что-то хорошее, то это потому что я хорошо себя веду. Если что-то плохое – тоже из-за меня).

В общем, так или иначе я должен поднапрячься.

Я уж постараюсь быть хорошим. Кажется, опять не получилось, потому что мама опять ушла, а я опять здесь, в этом «садике».

Вообще-то я плохо понимаю, что такое любовь. И принимаю за любовь все то, где хоть как-то можно жить. Я не живу, я выживаю.

Случаются, конечно, и светлые моменты, но вот этого «выживаю» очень много.

Каждому из нас когда-то пришлось выживать. И многие наши действия и мироощущения оттуда.

Большую часть мы не помним. Это происходит еще до того, как мы научились говорить и понимать, что именно мы говорим, а не повторять просто потому, что много раз это слышали.

Это как будто «было всегда» и «ничего другого не было».

И вот сейчас, когда вроде бы я взрослый и много разных других людей и других возможностей, я продолжаю по инерции выбирать то, что привычно. Плохое окружение, плохое к себе отношение. Потому что это проросло изнутри, потому что привычно, и «как дома».…

В прошлом ничего не исправить. Оно было таким, каким было.

То, что можно сделать, – перестать осуждать себя. Того, который якобы в чем-то провинился, сам не знает в чем. Увидеть, что этот маленький человек хороший и он справился как мог. Потому что хотел любви, внимания, заботы, потому что иначе не мог. Увидеть и признать его боль. И сказать ему, что все закончилось. Тебе было очень трудно, и все-таки ты выросла. И я – это ты, только взрослый.

Теперь я большой/большая. Как та тетя и даже больше. Но не буду ставить тебя в угол, ругать, заставлять съесть эту кашу.

Просто буду теперь заботиться и любить, потому что ты хороший такой, какой ты есть. И больше не надо делать чужую работу, чтобы выжить.

Моя маленькая раненая девочка/мальчик, которая живет внутри меня, я всегда с тобой.

PS Хорошие девочки и мальчики, у которых «все хорошо и успешно», тоже пострадали. Пока они были хорошими, они не могли быть собой. Не могли быть настоящими.